Учения польской армии в Германии
Markus Rauchenberger/Us Army
83 года назад, 17 сентября 1939 года, Красная армия пересекла границу Польши, выполняя положения пакта Молотова — Риббентропа. К годовщине этого события Republic поговорил с политологом, специалистом по истории стран Восточной Европы, замдиректора Центра диалога имени Юлиуша Мерошевского (государственное учреждение Республики Польша, до лета этого года назывался Центр польско-российского диалога и согласия) Лукашем Адамским. Конечно, наш разговор был не столько о прошлом, сколько о настоящем и будущем России, об ее отношениях с Европой, в том числе о визовых запретах, коллективной ответственности россиян и угрозе российского вторжения в страны Евросоюза.
«Культ Бандеры и УПА — это ошибка, но не время выяснять отношения по поводу событий 80-летней давности»
— Мы начинаем наш разговор, отталкиваясь от исторической даты — 83 года назад, 17 сентября 1939 года, Красная армия пересекла советско-польскую границу в результате заключения пакта Молотова — Риббентропа. Если в современной Польше это событие воспринимается как исключительно агрессия, то в России провластные комментаторы стараются представить, что «все не так однозначно». Скажите, как бы вы охарактеризовали текущий политический режим, какие ассоциации путинская Россия вызывает в Польше?
— Для нас в Польше эта дата не только означает сталинскую, советскую агрессию против нашей страны, но и символизирует попрание норм международного права и договоров. Именно с этим у нас сегодня ассоциируется и современная Россия. Путинский режим — это продолжение Советского Союза как в юридическом, так и в идеологическом смысле. Многие принципы сегодняшней России напрямую унаследованы от СССР. Прежде всего это принцип того, что Россия может соблюдать только те нормы международного права, которые ей нравятся. В современной России верховная власть без всякого стеснения заявляет, что не принимает как нечто важное такие нормы международного права, как суверенитет и неприкосновенность государственных границ, потому что, как уверены в Кремле, ее собственная безопасность превыше всего. Международное право для нее — это лишь маскировка, поскольку фактически международные отношения определяют сделки держав и их интересы, а мелкие и средние государства должны смириться с тем, что они, мол, несамостоятельны и могут функционировать только как государства — клиенты крупных держав. Это принципиально отличает Россию от других стран, где к праву относятся серьезно.
Но есть и разница между Советским Союзом и современной Россией. Первый был империей, который смог, благодаря военной мощи, подчинить себе восточноевропейские страны после окончания Второй мировой войны. У него также была универсальная идея — коммунизм, привлекательная для многих в мире, особенно в странах Африки и Азии. В нее верили, она вдохновляла, давала надежды на изменения мира к лучшему.
Путинская Россия — это, конечно, не империя, как бы она ни старалась вести имперскую политику. Это ревизионистское национальное государство русских, а по сути, путинская идеология — это ревизионизм истории, реваншизм и национализм в плане внешней политики. И здесь путинизм напоминает идеологию не столько СССР, сколько движения общерусских националистов, в частности черносотенцев, которые утверждали, что смысл русского человека — защищать царя-батюшку и отечество, не щадя живота своего, тем более что Запад стоит против России, строит против нее козни, замышляет перевороты и революции. Они также были уверены, что идея об украинцах как отдельном народе от русского — выдумки и интриги, прежде всего поляков. Все это чистый национализм XIX века, который мы можем наблюдать в путинской России. Возможно, сегодня степень цинизма и правового нигилизма гораздо выше, чем тогда.
Лукаш Адамский
— Если мы говорим об истории Второй мировой войны, то хотелось бы узнать, насколько в современной Польше жива память о таких трагических событиях, как Волынская резня. Не мешает ли сегодняшний пиетет части украинцев к фигуре Степана Бандеры и деятельности ОУН-УПА украинско-польским отношениям? В России, например, Бандера стал красной тряпкой и нарицательным именем. Вся сегодняшняя политика Украины в Кремле именуется «бандеровской». И именно этим обосновывается вторжение в Украину. А в Польше смогли преодолеть печальные воспоминания от тех событиях?
— Нет, мы не забыли это преступление. Мы хорошо помним об этнической чистке УПА против поляков. Но это не мешает Польше сегодня всеми способами поддерживать Украину в ее борьбе за независимость. Украинцы и поляки настолько близкие народы, что нападение России на Украину ощущается почти как агрессия против Польши. Также Варшава сильнейшим образом поддерживает Украину потому, что это война за принципы. Поляки уверены, что главная гарантия их безопасности — это стабильная система международного права. Если в международном праве установлено суверенное равенство всех государств и неприкосновенность их границ, то этот принцип нужно соблюдать.
Международное право исключает такие понятия, как «сфера влияния», «зона привилегированных интересов». Если бы в международных отношениях стали преобладать принципы, что большие государства, в частности державы с ядерным оружием, располагают законным правом подчинять и контролировать своих соседей, то это бы означало возврат к каменному веку, к эпохе, когда тот, кто посильнее и у кого дубинка побольше, имел больше прав, чем тот, которого Господь не одарил такой силой и ростом. И применение такого принципа — это рецепт для бесконечной войны всех против всех. И Польша, вероятно, стала бы одной из первых жертв такого международного порядка. Поэтому если бы России удалось сломить и подчинить Украину, то это была бы прямая угроза для Польши. А еще больше угроза для балтийских стран. И это бы воодушевило Путина идти дальше на Запад. Вполне могло бы произойти военное столкновение. Тогда Польша бы не могла стоять в стороне, и она была бы вовлечена в войну с Россией.
К слову сказать, не будем забывать, что когда-то Польша, Литва, Беларусь и большая часть территории современной Украины были в одном государстве — Речи Посполитой. Нас до сих пор связывают культурные, языковые и даже родственные связи. 18% украинцев заявляют, что у них есть родственники-поляки. Это тоже фактор, который способствует тому, что Польша всеми силами старается помочь Украине.
Акция в поддержку Украины в польском Кракове
Mateusz Januszek / www.imago-images.de / Global Look Press
Конечно, тема Волынской резни несколько затрудняет польско-украинские отношения. Особенно после 2014 года, когда на государственном уровне Украины началась поддержка культа УПА и Степана Бандеры. Поляков раздражает даже не столько фигура Бандеры, хотя он тоже неприятная личность, сколько фигура Романа Шухевича — главнокомандующего УПА, который отвечал за этническую чистку польского населения. Но большинство поляков понимают, что этот культ УПА в современной Украине совершенно не означает, что украинцы в XXI веке хотят повторить те преступления, что были совершены их предками в XX.
И вообще, этот культ не связан с польско-украинскими отношениями. Он связан с тем, что в Украине УПА воспринимается как наиболее решительная и организованная сила, которая боролась с советизацией не на словах, а на деле. Украинцы ассоциируют УПА прежде всего не с преступлениями против мирного населения, а с защитой их страны от Советского Союза.
Конечно, мы в Польше считаем, что апологетизация УПА, особенно в ситуации, когда у украинцев столько прекрасных героев, как хотя бы Сагайдачный, Мазепа, Петлюра или донецкие киборги, это ошибка даже при всех оговорках. В ней заложен разрушительный потенциал для добрососедских украинско-польских отношений. Но когда на нашего соседа напал наш давний противник, когда мы видим, что происходило в Буче и Ирпене, то не время выяснять отношения по поводу событий 80-летней давности.
